Эпатаж публики матом

«Про Васю, царского гонца -

Бухарика и наглеца»

Здарова, суки! Хуль тут надо?

Вам чо здесь, ептыть – клоунада?

Пошто приперлись вы сюды?

А ну как – схлопотать пизды?

Вам здесь, не - ЭТО! Вам тут – СКАЗКА!

На будущее, всем указка,

Как надобно себя вести,

Шоб в жизни не словить – пизды!

Молчать не надо, не допросы.

И не смолите - папиросы!

Здесь только мне разрешено -

Курить, ебать и пить вино.

А ну-ка, махом говорите:

Какого - хуя - тут - сидите?

Откуда взялись? Чо забыли?

И как давно сюда приплыли?

В ответ, не всякий лыко вяжет…

Ну что ж, никто и не обяжет,

Меня пред вами – распинаться…

Хоть сколько можно препираться…

Да хуй с ним, пусть все суки - мнутся…

Об пол, башкой б вам – ебануться!

С разбегу, али со всех ног,

Шоб вышел в свет – АБАМИНОГ,

Которого - внутри храните.

Которого - в душе таите.

Который смыслом всем - конец.

Который именем – пиздец.

Для вас он фишки вынимает,

Дорогу в жизни выбирает.

На бошку давит, темы ставит,

И так ехидно подвывает -

О том: что всех то вы - умнее,

О том: что всех то вы – важнее,

Что каждый, перед вами – грязь,

А вы, пред каждым – важный князь.

Сидит, скулит сучонок в центре,

Да мнит себя, в большом концерте -

Что первой скрипкой ОН играет,

Глядит, да вами понукает.

Вы для него - конструктор ЛЕГО.

А имя суки этой - ЭГО!

ОНО ведь, всё за вас решает,

Запреты ставить - разрешает.

Как реагировать - на мат,

Как быть, коль вас послали - в ад.

Молчать не станет – завизжит!

А в лоб получит – побежит…

Но это похуй, мне ответьте,

Зачем сюда, пришли вы черти?

Иль слушать - «стори» захотелось?

Иль «холливудом» вам приелось,

Смотреть во все свои шары –

Про то как там дают песды?

Хотите сказку про гонца?

И два ебучих тех кольца?

Извольте слушать - вот рассказ.

Но он по пьяне, без прикрасс,

Написан был тогда  в бреду,

О том как чел попал в беду.

«А не послать ли нам гонца?

В нос вдеть ему, два тех кольца,

Что мне в наследство перешли,

От деда, да его семьи.

В зад - кол воткнуть, пущай бежит.

От боли, сука, пусть визжит.

Пусть принесет - ларец чудесный,

В котором, дар лежит прелестный.

Того гонца потом - убьём,

Придушим, собственным бельём.

Зато никто не будет знать,

Где дар чудесный тот достать.

Убив двух зайцев, смажем кол.

Искать гонцов, у нас в прикол».

Сказав, те пьяные слова,

Царь батюшка, седа глава,

На трон взошёл, чтоб сесть в него,

Да жопу, малость подвело.

Попасть не смог и сев впросак,

Попробовав и – так, и - сяк.

К ступеням сполз и гневным стал,

Как заорёт: «Ебучий зал!

Когда шпалерами его -

Обвесим, шоб вас развезло?!

Когда, поставим новый - трон?!

Где зодчий мой, такой гандон?!»

Позвали зодчего. Тот час,

Примчался в мыле. «Пидорас!»

Кричит ему пьянющий царь:

«Ты что же: сука, падла, тварь -

Не можешь мне ремонт успеть?!

Я должен - жопой тут вертеть?!

На пол садиться, с досок есть?!

Куда ты мне – прикажешь сесть?!

Ведь я расту - растет и срака,

А пячусь тут, как в позе рака.

Когда мне сделаешь – седло?

Ответь, а то как дам в ебло!

Когда, замену смастеришь?

В глаза смотреть!!! Степная мышь…»

И заикаясь через раз,

Тот зодчий начал свой рассказ:

«Прости меня, надёжа царь!

Согласен – сука, падла, тварь!

Но, не вели меня казнить!

Не я виной…» «Кого ж - винить?!»

Спросил, ебло разинув царь,

«Того, кто не принес нам – ларь!

За коем, давеча ты слал.

О том, что только что вещал».

«Ты все пиздишь, степная мышь!

Видать, всему виной гашиш,

Который, куришь постоянно…

Гонца Мы слали. Утром. Рано»

Затрясся зодчий, сраться стал.

Смекнул, что царь еще не знал.

Но делать нечего, пришлось,

Всё рассказать: «Не довелось,

Гонцу вернуться, нет его.

Попал - в унылое гавно.

Как утром встал, пошёл во двор,

А у лошадок был запор.

Но был – вчерась, с утра ж – просрались.

Говно, убрать лишь мы собрались,

А этот, ебаный гонец,

Шел и чесал себе конец.

Под ноги, сука, не глядел!

В итоге, сильно прихуел -

Когда упал башкой в навоз…

Виднелся - только сизый нос.

Торчал, над кучей он лишь миг,

Потом, утоп гонцовый лик…

Гонца – хлебнувшего говна,

Волна прибоя унесла.

Отплыв он, батюшка – затих.

Всё, нет его, теперь в живых.

А я смутился, так как знал,

Что время править царский зал,

Да тут - оказия с гонцом,

И его гребанным – концом.

Ведь все тебе сказать - боялись…»

«А с трупом, долго тем – копались?»

«Нее, оттащить его к забору,

Вручили кузнецу Егору.

Мужик он сильный, быстро сдюжил,

И даром было, что простужен.

За ноги хвать и отволок -

Башкой в канаву. В тот же срок.

Вот правда – вымазался сильно,

Говном себя смочил обильно.

Подумать можно, будто б сам -

Насрал в штаны… Вот божий срам…»

«Но, но! Хулить не смеешь бога!

Блять, а гонцу ж, дорога,

Была сегодня суждена.

А он - в говне утоп… Делааа…»

Глазами в пол царь опустился,

Рукой махнул, чтоб зодчий скрылся,

И тот час, будто бы соседу,

Он сам собой повел беседу:

«Гонец то, был наш - молодец.

И не гонец, а прям - боец.

Любую глупость исполнял,

Его, я долго погонял -

Носить мне пиво был горазд…

А щас, вдруг сдох… Вот пидорас…

При том что, не успел он долг,

Последний свой исполнить… Сдох,

Тогда, как нужен мне ларец,

Ведь дочке, скоро под венец,

А в том ларце - шальная штука,

Да хитрых происков - наука,

Волшебное кольцо - всевластья,

Оплот магического счастья,

Дающее владельцу - знанья,

Как исполнять свои – желанья.

Немой друид, в глухом лесу,

Закинув на плечо косу,

В которой вплетены - коренья,

Ковал те кольца - для даренья.

Гонца, царёва - он встречал,

Да для царя - кольцо вручал.

Но был друид - и глух и слеп.

Ему ночлегом – старый склеп,

Служил в лесу том много лет,

Друид был - столетний дед.

Моей семье – сковал он два:

Отцу, да деду… Лишь меня,

К тому моменту не зачали,

Вот мне кольца и не вручали.

Мне о друиде, дед поведал.

О нём, случайно он разведал.

Когда, в лесу дремучем шлялся,

По юности где потерялся.

Отбился от своей пехоты,

Да в мох свалился от зевоты.

Заснул в кустах, что у тропинки,

Нажравшись браги для разминки.

Проспав до сумерек в траве,

Шары продрал, а сам в дерьме.

Пока дремал — весь обосрался,

Но вдруг домой засобирался.

Дааа, помню – был я удалой,

К соседу, мы пошли - с войной.

Вооружились, ясно дело,

И в путь отправились мы смело.

Глаза поднял, а окрест - пусто,

А в сумке, снеди то – не густо.

Жрать захотел - поперся в чащу,

Вертя в руках - трофейну пращу.

На птиц собрался – нападать,

Да брюхо ими набивать.

Ну, и как водится, забылся -

В лесу дремучем заблудился.

В тот день, домой не возвратился,

И чрез неделю не явился.

Его все месяц не видали,

Уж думали, что потеряли.

А он пришёл, да при кольце,

Да с хитрой миной на лице.

И что там было, как вернулся,

Не словом он, не заикнулся.

Лишь через много, много лет,

Пройдя по жизни много бед,

Да, одолев их под чистую,

Сынишке подарил, в лихую.

Кольцо - для каждого своё,

Ну, прям, как нижнее бельё:

Такого же, интим значенья,

И личного предназначенья.

На перст садилось навсегда,

И не снималось никогда!

Но мог лишь тот, им овладеть,

Кто б, смог его – перепиздеть,

Кто спорить был, горазд собой,

Лишь тот был, для кольца герой.

Ему оно давало силу,

И ум - другим копать могилу.

Лишь умирал его владелец,

Тотчас – игрушкой для безделиц,

Колечко вмиг преображалось,

И колдовство его терялось.

Такое мне колечко – в радость,

Своим врагам, устрою гадость.

И дочку выдам, за соседа:

Царя - Кривого Говноеда,

За старого холостяка,

С которым, не дружу… Пока…

А как гонец, кольцо доставит,

Оно вмиг от проблем избавит.

Его лишь надо убедить,

Царевой службе послужить.

Но кто пойдёт в дремучий лес,

Живёт в котором - древний бес?

Кто ж, принесет мне - тот ларец?

Какой удалый – молодец?

Кого послать? Нет никого…

Подумать надо глубоко…

Решить, сию загадку века,

Найти, в замену человека…»

Подпёр, рукою царь чело,

И мысль его тут увело.

Царя, оставим цель решать,

Покой не будем нарушать.

Вернемся мы к нему потом,

Пока ж, заглянем в зодчий дом,

Опишем то, как зодчий жил,

Кого ебал, и с кем дружил,

Хоть будет, не совсем чудесно,

Смотреть на то, ведь жил он пресно.

Жену имел – страшней старухи,

Лицо жены засрали мухи,

По ширине была, в обхват -

Как сто четырнадцать солдат,

Которых, как-то отьебала,

Сбежав в казарму прямо с бала.

Оставив мужа на пиру,

Жевать халявную икру.

Ебла солдатов цельну ночь.

И наебла, в итоге - дочь,

Папаша, дочку звал - козой.

Была к нему с рожденья - злой,

На батю, матом всё орала,

Зато как, маму уважала!

Ведь мама, с детства ей призналась,

О том, как дочка та зачалась.

Просила только помолчать,

Да папу тем, не докучать.

И муж не знал, ведь мужики,

Лишь знают, собственны грехи.

Грехов их - жен, не сосчитать,

Их не дано, кому-то знать.

Зато, о том где муж гуляет,

Жена, всегда прекрасно знает.

Ведь он, дурак, считает долгом,

Друзьям о том поведать с толком.

На пальцах - счёт произвести,

Фамилий - всех произнести,

Поведать - где и с кем и как,

Всё рассказать и сесть впросак.

Придя домой, под вечер, с водкой,

Жену узреть - со сковородкой,

И получить в ебло, с порога.

А тут и дальняя дорога,

Вмиг выпадает, как на картах -

В больничку, на ж/д плацкартах.

Ебло лечить, охуевать:

«Кто ж мог ей всё, да рассказать?»

Вот так и зодчий, в вечном страхе -

Домой ходил, а две собаки,

С порога начинали – лаять,

За каждый шаг неверный - хаять.

Любую мелочь - раздували.

Друзья его охуевали:

«Когда ты, дур своих замочишь?

Когда, придушишь среди ночи?»

На что им, зодчий говорил:

«Такое сделать - нету сил,

Ведь их же – две, а я – один».

«Ну ты, баран, ну ты, дебил, -

Вот раз, сказал ему друг детства, -

«На то годны – любые средства!

Ведь можно, тупо отравить,

Раз ты, не в силах удавить,

В ночное время, их подушкой,

Да новой, завестись подружкой…»

«Зачем же жить и так бояться?

Ведь скоро, станут уж - кусаться,

Пока раздумывать ты будешь.

А как убьешь, так вмиг забудешь,

Об этой, вдаль ушедшей муке,

Да о жене своей, старухе,

Да дочку, сучку похоронишь,

Ты меня слышишь, или гонишь?

Опять - гашишем обкурился?»

«Тебя я слушал и дивился,

Как просто, Вася рассуждаешь,

На криминал ведь понукаешь,

А если, царские ищейки,

Узнают? У меня ж, копейки -

На старость лишь припасены,

А в лапу, деньги тем нужны -

Чтоб дело судное замяли,

Вниманья, чтоб не обращали»

Но Вася, добрая душа,

С ехидной рожей алкаша,

Вмиг предложил другой прожект:

«Есть у меня - такой сабжект,

Такая темка, в переводе…

Пойдём, друг, в гости - к воеводе...

продолжения никогда не будет...

---------------------------------------------

Кароче, постанова:

Дед царь, пятьдесят лет назад от повествующих в саге событиях, забрел в лес и случайно наткнулся в старом каменном склепе, на слепого, глухого и немого друида, который там валялся на циновке, нихуя не делал, медитировал и только что общался с высшими силами.

Как он довел себя до такого убогого состояния, или – кто уж довел его до полного отсутствия слуха, зрения и излишней говорливости, история умалчивает. Это в принципе то и не важно, а важно то, что дед царь, принёс с собой в бурдюке, нормально так – вина и набухался на пару, с этим самым старцем.

После совместных излияний, пьяный друид вдруг начал чота-там колдовать и в итоге из леса прибежала белочка, которая заговорила с дедом человеческим голосом.

От имени друида, она поблагодарила путника за бухалово и предложила тому в благодарность, опять же от имени друида – три волшебные вещи:

* на первое: палочку - кости-считалочку, дубинку – самодробилку, палицу – инвалидницу, это значит номер раз…

* на второе: простыню - само

Ссылка на обсуждение